– Не виляйте! – прикрикнул д’Артаньян. – Я ненамерен путаться в ваших увертках. Конечно, я не сразу узнал вас там, наСен-Жерменской ярмарке, но потом, когда пришел мой бывший сослуживец по роте,все встало на свои места… Или вы будете говорить правду мне – или расскажете еечуть попозже, но уже другим…

– Послушайте, д’Артаньян… – сказал смертельнобледный Пишегрю. – Мы же были друзьями, мы совершили вместе столько прокази пережили столько приключений…

– Короче!

– Что мне надо сделать, чтобы выбраться из этой историицелым и невредимым?

– Я же сказал – быстренько рассказать мне все, безутайки.

– Можно… Можно стаканчик вина?

– Пожалуй, – подумав, разрешил д’Артаньян. –Только не увлекайтесь!

– Да вы же знаете, я могу выпить бочку безо всяких…

– Живее!

Пишегрю проворно схватил бутылку, налил себе стакан, осушилего одним глотком и тут же налил второй.

– В глотке пересохло, – пояснил он с жалкой,искательной улыбкой. – Когда тебя будят таким вот образом и пугаютБастилией…

– Не пугают, а ясно обрисовывают будущее.

– Да, я понимаю… Влип, что называется… Д’Артаньян, я,право, любил вас, как брата, но мне предложили заплатить немедленно.

– И во сколько же оценили мою голову? – брезгливопоморщившись, спросил д’Артаньян.

– Двести пятьдесят пистолей…

– А за убийство девушки?

– Это за все сразу… Двести пятьдесят мне отдали сразу,и еще столько же посулили заплатить, когда с вами и с ней будет покончено…

– Дешево же вас ценят, маркиз, – хмыкнулд’Артаньян. – Итак, как все случилось?

– Помните англичанина, того, что вы не дали намприрезать в квартале Веррери? Не того труса, а второго, высокого такого,решительного на вид, с орлиным носом…

– Конечно.

– Позавчера он подошел ко мне в «Голове сарацина» ипоздоровался как ни в чем не бывало. Не спрашивайте, как он меня разыскал, я исам не знаю… Я подумал было, он хочет посчитаться, но он сказал, что имеет комне крайне заманчивое предложение, дал в качестве доказательства серьезностисвоих намерений десять пистолей и попросил вечером прийти в один дом на улицеВожирар…

– Дом под номером семьдесят пять? В ту– пичке?

– Вот именно.

– И вы…

– И я, поразмыслив как следует, пошел, – призналсяПишегрю убитым голосом. – Конечно, я все обдумал сначала… Но потом решил,что тут нет никакой ловушки: не проще ли было проткнуть меня шпагой впереулочках возле «Головы сарацина»? К тому же он дал задаток. В общем, ярешился и в условленный час постучался туда… Там уже ждал англичанин.

– Он был один?

– Нет, там были еще две женщины. Одну звали Мари, и онаизо всех сил пыталась притвориться особой простого звания, но я-то не первыйгод живу в Париже! Я этот город и его жителей изучил как следует! Это была…

– Герцогиня де Шеврез, верно?

– Если вы все знаете сами, зачем…

– Продолжайте!

– В общем, я ее сразу узнал, – заторопилсяПишегрю. – Вторая… а вот вторая, пожалуй что, и впрямь из простых, хотявесьма недурна собой и одета неплохо. Констанция, помнится…

– И далее?

– Англичанин спросил меня, зол ли я на вас до сих пор.Я честно признался, что да. Тогда он без обиняков предложил с вами рассчитаться– поскольку, как выяснилось, вы чем-то крепко насолили не только мне, но и ему…Мы долго спорили…

– Долго торговались, хотели вы сказать, – поправилд’Артаньян.

– Ну, знаете ли… Тут могут быть разные точки зрения.Вообще-то, я не имел ничего против касавшегося вас поручения, благо мнепредстояло лишь найти исполнителей, а не самому браться за дело… Но когдавскоре выяснилось, что речь идет еще и о вашей любовнице…

– Выбирайте выражения, черт возьми! – прорычалд’Артаньян.

– Простите, тысячу раз простите… Когда речь зашла одаме вашего сердца, даме из общества… О, Пишегрю все же не настолько подл! Мывновь долго спорили…

– Долго торговались…

– Ну да, да… В конце концов он меня убедил…

– Пятью сотнями пистолей, в два приема?

– Ну что поделать, д’Артаньян, что поделать… Я человекбедный, из дома мне ничего не присылают уже давненько, жалованье в роте то идело задерживают, в последнее время мне чертовски не везло в карты, да ималютка Мюзетта – словно бездонный колодец. Я прямо-таки обнищал и попал вбезвыходное положение…

Д’Артаньян усмехнулся:

– Еще немного, и я разрыдаюсь от жалости к вам…

– Да уж, мое положение…

– Хватит!

– Как хотите, как хотите! – воскликнул ужесовершенно раздавленный Пишегрю. – А дальше… Собственно говоря,рассказывать особенно и нечего. Вы правы, это я был на Сен-Жерменской ярмарке –хотел присмотреть за этими идиотами, чтобы не напутали чего…

– Где вы их отыскали?

– Ну, такого добра в Париже хватает… Что там долгоходить – в кварталах Веррери, я там свой человек… Но они провалили дело… Ярешил во второй раз не иметь более дела с головорезами из окраинных трактиров и– где были мои глаза! – связался с этим прохвостом де Невилетом…

– Рыбак рыбака видит издалека…

– Да не язвите вы, и без того тошно! Этот англичанинмне непременно устроит выволочку – два промаха подряд…

– И денежки назад потребует, а? – спросилд’Артаньян.

– Вот это уж вряд ли, – серьезно ответилПишегрю. – Хотел бы я видеть, как он с меня их стребует! Пойдет ккомиссару и скажет, что дал мне денег на двойное убийство, но я не выполнилуговора, а потому он хочет через судейских получить денежки назад? Не смешите!Я боюсь, что меня попросту проткнут насквозь, англичанин – человек решительный,может нанять кого-то вроде…

– Вроде вас самого?

– Это-то меня и пугает… – признался Пишегрю сокрушенно. –Черт возьми, я-то считал, что дельце простое и заработок легкий!

– Одного вы не учли, милейший, – сказалгасконец. – Что имеете дело с д’Артаньяном…

– Да я теперь и сам понимаю… – смиренным голосомотозвался совершенно укрощенный Пишегрю. – Вы не человек, а дьявол…

– Просто мне не нравится, когда меня пытаются убить,вот и все, – сказал д’Артаньян. – А уж когда речь идет еще и о… Чтоже мне с вами делать, Пишегрю?

– Д’Артаньян, я рассказал все честно и без утайки!Неужели вы обманете?

– Разве я вам что-то обещал?